XLIV

   Тогда - не правда ли? - в пустыне,
   Вдали от суетной молвы,
   Я вам не нравилась... Что ж ныне
   Меня преследуете вы?
   Зачем у вас я на примете?
   Не потому ль, что в высшем свете
   Теперь являться я должна;
   Что я богата и знатна,
   Что муж в сраженьях изувечен,
   Что нас за то ласкает двор?
   Не потому ль, что мой позор
   Теперь бы всеми был замечен,
   И мог бы в обществе принесть
   Вам соблазнительную честь?

      XLV

   Я плачу... если вашей Тани
   Вы не забыли до сих пор,
   То знайте: колкость вашей брани,
   Холодный, строгий разговор,
   Когда б в моей лишь было власти,
   Я предпочла б обидной страсти
   И этим письмам и слезам.
   К моим младенческим мечтам
   Тогда имели вы хоть жалость,
   Хоть уважение к летам...
   А нынче! - что к моим ногам
   Вас привело? какая малость!
   Как с вашим сердцем и умом
   Быть чувства мелкого рабом?

      XLVI

   А мне, Онегин, пышность эта,
   Постылой жизни мишура,
   Мои успехи в вихре света,
   Мой модный дом и вечера,
   Что в них? Сейчас отдать я рада
   Всю эту ветошь маскарада,
   Весь этот блеск, и шум, и чад
   За полку книг, за дикий сад,
   За наше бедное жилище,
   За те места, где в первый раз,
   Онегин, видела я вас,
   Да за смиренное кладбище,
   Где нынче крест и тень ветвей
   Над бедной нянею моей...

      XLVII

   А счастье было так возможно,
   Так близко!.. Но судьба моя
   Уж решена. Неосторожно,
   Быть может, поступила я:
   Меня с слезами заклинаний
   Молила мать; для бедной Тани
   Все были жребии равны...