Кончаю! Страшно перечесть... Стыдом и страхом замираю... Но мне порукой ваша честь, И смело ей себя вверяю... XXXII Татьяна то вздохнет, то охнет; Письмо дрожит в ее руке; Облатка розовая сохнет На воспаленном языке. К плечу головушкой склонилась, Сорочка легкая спустилась С ее прелестного плеча... Но вот уж лунного луча Сиянье гаснет. Там долина Сквозь пар яснеет. Там поток Засеребрился; там рожок Пастуший будит селянина. Вот утро: встали все давно, Моей Татьяне все равно. XXXIII Она зари не замечает, Сидит с поникшею главой И на письмо не напирает Своей печати вырезной. Но, дверь тихонько отпирая, Уж ей Филипьевна седая Приносит на подносе чай. "Пора, дитя мое, вставай: Да ты, красавица, готова! О пташка ранняя моя! Вечор уж как боялась я! Да, слава богу, ты здорова! Тоски ночной и следу нет, Лицо твое как маков цвет". XXXIV - Ах! няня, сделай одолженье. - "Изволь, родная, прикажи". - Не думай... право... подозренье... Но видишь... ах! не откажи. - "Мой друг, вот бог тебе порука". - Итак, пошли тихонько внука С запиской этой к О... к тому... К соседу... да велеть ему, Чтоб он не говорил ни слова, Чтоб он не называл меня... - "Кому же, милая моя? Я нынче стала бестолкова. Кругом соседей много есть; Куда мне их и перечесть". XXXV - Как недогадлива ты, няня! - "Сердечный друг, уж я стара, Стара; тупеет разум, Таня;