И тесноту, и блеск, и радость,
   И дам обдуманный наряд;
   Люблю их ножки; только вряд
   Найдете вы в России целой
   Три пары стройных женских ног.
   Ах! долго я забыть не мог
   Две ножки... Грустный, охладелый,
   Я все их помню, и во сне
   Они тревожат сердце мне.

      XXXI

   Когда ж и где, в какой пустыне,
   Безумец, их забудешь ты?
   Ах, ножки, ножки! где вы ныне?
   Где мнете вешние цветы?
   Взлелеяны в восточной неге,
   На северном, печальном снеге
   Вы не оставили следов:
   Любили мягких вы ковров
   Роскошное прикосновенье.
   Давно ль для вас я забывал
   И жажду славы и похвал,
   И край отцов, и заточенье?
   Исчезло счастье юных лет,
   Как на лугах ваш легкий след.

      XXXII

   Дианы грудь, ланиты Флоры
   Прелестны, милые друзья!
   Однако ножка Терпсихоры
   Прелестней чем-то для меня.
   Она, пророчествуя взгляду
   Неоцененную награду,
   Влечет условною красой
   Желаний своевольный рой.
   Люблю ее, мой друг Эльвина,
   Под длинной скатертью столов,
   Весной на мураве лугов,
   Зимой на чугуне камина,
   На зеркальном паркете зал,
   У моря на граните скал.

      XXXIII

   Я помню море пред грозою:
   Как я завидовал волнам,
   Бегущим бурной чередою
   С любовью лечь к ее ногам!
   Как я желал тогда с волнами
   Коснуться милых ног устами!
   Нет, никогда средь пылких дней
   Кипящей младости моей
   Я не желал с таким мученьем
   Лобзать уста младых Армид,
   Иль розы пламенных ланит,
   Иль перси, полные томленьем;
   Нет, никогда порыв страстей
   Так не терзал души моей!