Измучим сердце, а потом
   Ревнивым оживим огнем;
   А то, скучая наслажденьем,
   Невольник хитрый из оков
   Всечасно вырваться готов.

      XXVI

   Еще предвижу затрудненья:
   Родной земли спасая честь,
   Я должен буду, без сомненья,
   Письмо Татьяны перевесть.
   Она по-русски плохо знала,
   Журналов наших не читала
   И выражалася с трудом
   На языке своем родном,
   Итак, писала по-французски...
   Что делать! повторяю вновь:
   Доныне дамская любовь
   Не изьяснялася по-русски,
   Доныне гордый наш язык
   К почтовой прозе не привык.

      XXVII

   Я знаю: дам хотят заставить
   Читать по-русски. Право, страх!
   Могу ли их себе представить
   С "Благонамеренным" {21} в руках!
   Я шлюсь на вас, мои поэты;
   Не правда ль: милые предметы,
   Которым, за свои грехи,
   Писали втайне вы стихи,
   Которым сердце посвящали,
   Не все ли, русским языком
   Владея слабо и с трудом,
   Его так мило искажали,
   И в их устах язык чужой
   Не обратился ли в родной?

      XXVIII

   Не дай мне бог сойтись на бале
   Иль при разъезде на крыльце
   С семинаристом в желтой шале
   Иль с академиком в чепце!
   Как уст румяных без улыбки,
   Без грамматической ошибки
   Я русской речи не люблю.
   Быть может, на беду мою,
   Красавиц новых поколенье,
   Журналов вняв молящий глас,
   К грамматике приучит нас;
   Стихи введут в употребленье;
   Но я... какое дело мне?
   Я верен буду старине.

      XXIX

   Неправильный, небрежный лепет,
   Неточный выговор речей