XXXI

   Не мадригалы Ленский пишет
   В альбоме Ольги молодой;
   Его перо любовью дышит,
   Не хладно блещет остротой;
   Что ни заметит, ни услышит
   Об Ольге, он про то и пишет:
   И, полны истины живой,
   Текут элегии рекой.
   Так ты, Языков вдохновенный,
   В порывах сердца своего,
   Поешь бог ведает кого,
   И свод элегий драгоценный
   Представит некогда тебе
   Всю повесть о твоей судьбе.

      XXXII

   Но тише! Слышишь? Критик строгий
   Повелевает сбросить нам
   Элегии венок убогий,
   И нашей братье рифмачам
   Кричит: "Да перестаньте плакать,
   И все одно и то же квакать,
   Жалеть о прежнем, о былом:
   Довольно, пойте о другом!"
   - Ты прав, и верно нам укажешь
   Трубу, личину и кинжал,
   И мыслей мертвый капитал
   Отвсюду воскресить прикажешь:
   Не так ли, друг? - Ничуть. Куда!
   "Пишите оды, господа,

      XXXIII

   Как их писали в мощны годы,
   Как было встарь заведено..." -
   Одни торжественные оды!
   И, полно, друг; не все ль равно?
   Припомни, что сказал сатирик!
   "Чужого толка" хитрый лирик
   Ужели для тебя сносней
   Унылых наших рифмачей? -
   "Но все в элегии ничтожно;
   Пустая цель ее жалка;
   Меж тем цель оды высока
   И благородна..." Тут бы можно
   Поспорить нам, но я молчу:
   Два века ссорить не хочу.

      XXXIV

   Поклонник славы и свободы,
   В волненье бурных дум своих,
   Владимир и писал бы оды,
   Да Ольга не читала их.
   Случалось ли поэтам слезным
   Читать в глаза своим любезным
   Свои творенья? Говорят,
   Что в мире выше нет наград.