Раздвинем горы, под водой
   Пророем дерзостные своды,
   И заведет крещеный мир
   На каждой станции трактир.

      XXXIV

   Теперь у нас дороги плохи {42},
   Мосты забытые гниют,
   На станциях клопы да блохи
   Заснуть минуты не дают;
   Трактиров нет. В избе холодной
   Высокопарный, но голодный
   Для виду прейскурант висит
   И тщетный дразнит аппетит,
   Меж тем как сельские циклопы
   Перед медлительным огнем
   Российским лечат молотком
   Изделье легкое Европы,
   Благословляя колеи
   И рвы отеческой земли.

      XXXV

   Зато зимы порой холодной
   Езда приятна и легка.
   Как стих без мысли в песне модной,
   Дорога зимняя гладка.
   Автомедоны наши бойки,
   Неутомимы наши тройки,
   И версты, теша праздный взор,
   В глазах мелькают, как забор {43}.
   К несчастью, Ларина тащилась,
   Боясь прогонов дорогих,
   Не на почтовых, на своих,
   И наша дева насладилась
   Дорожной скукою вполне:
   Семь суток ехали оне.

      XXXVI

   Но вот уж близко. Перед ними
   Уж белокаменной Москвы
   Как жар, крестами золотыми
   Горят старинные главы.
   Ах, братцы! как я был доволен,
   Когда церквей и колоколен,
   Садов, чертогов полукруг
   Открылся предо мною вдруг!
   Как часто в горестной разлуке,
   В моей блуждающей судьбе,
   Москва, я думал о тебе!
   Москва... как много в этом звуке
   Для сердца русского слилось!
   Как много в нем отозвалось!

      XXXVII

   Вот, окружен своей дубравой,
   Петровский замок. Мрачно он
   Недавнею гордится славой.