Напрасно ждал Наполеон,
   Последним счастьем упоенный,
   Москвы коленопреклоненной
   С ключами старого Кремля:
   Нет, не пошла Москва моя
   К нему с повинной головою.
   Не праздник, не приемный дар,
   Она готовила пожар
   Нетерпеливому герою.
   Отселе, в думу погружен,
   Глядел на грозный пламень он.

      XXXVIII

   Прощай, свидетель падшей славы,
   Петровский замок. Ну! не стой,
   Пошел! Уже столпы заставы
   Белеют: вот уж по Тверской
   Возок несется чрез ухабы.
   Мелькают мимо будки, бабы,
   Мальчишки, лавки, фонари,
   Дворцы, сады, монастыри,
   Бухарцы, сани, огороды,
   Купцы, лачужки, мужики,
   Бульвары, башни, казаки,
   Аптеки, магазины моды,
   Балконы, львы на воротах
   И стаи галок на крестах.

      XXXIX. ХL

   В сей утомительной прогулке
   Проходит час-другой, и вот
   У Харитонья в переулке
   Возок пред домом у ворот
   Остановился. К старой тетке,
   Четвертый год больной в чахотке,
   Они приехали теперь.
   Им настежь отворяет дверь,
   В очках, в изорванном кафтане,
   С чулком в руке, седой калмык.
   Встречает их в гостиной крик
   Княжны, простертой на диване.
   Старушки с плачем обнялись,
   И восклицанья полились.

      ХLI

   - Княжна, mon аngе! -
   "Раchеttе!" - Алина! -
   "Кто б мог подумать? Как давно!
   Надолго ль? Милая! Кузина!
   Садись - как это мудрено!
   Ей-богу, сцена из романа..."
   - А это дочь моя, Татьяна.
   - "Ах, Таня! подойди ко мне
   - Как будто брежу я во сне...
   Кузина, помнишь Грандисона?"
   Да, помню, помню. Где же он? -
   "В Москве, живет у Симеона;
   Меня в сочельник навестил;