Недавно сына он женил.

      ХLII

   А тот... но после все расскажем,
   Не правда ль? Всей ее родне
   Мы Таню завтра же покажем.
   Жаль, разъезжать нет мочи мне;
   Едва, едва таскаю ноги.
   Но вы замучены с дороги;
   Пойдемте вместе отдохнуть...
   Ох, силы нет... устала грудь...
   Мне тяжела теперь и радость,
   Не только грусть... душа моя,
   Уж никуда не годна я...
   Под старость жизнь такая гадость..."
   И тут, совсем утомлена,
   В слезах раскашлялась она.

      XLIII

   Больной и ласки и веселье
   Татьяну трогают; но ей
   Нехорошо на новоселье,
   Привыкшей к горнице своей.
   Под занавескою шелковой
   Не спится ей в постеле новой,
   И ранний звон колоколов,
   Предтеча утренних трудов,
   Ее с постели подымает.
   Садится Таня у окна.
   Редеет сумрак; но она
   Своих полей не различает:
   Пред нею незнакомый двор,
   Конюшня, кухня и забор.

      XLIV

   И вот: по родственным обедам
   Развозят Таню каждый день
   Представить бабушкам и дедам
   Ее рассеянную лень.
   Родне, прибывшей издалеча,
   Повсюду ласковая встреча,
   И восклицанья, и хлеб-соль.
   "Как Таня выросла! Давно ль
   Я, кажется, тебя крестила?
   А я так на руки брала!
   А я так за уши драла!
   А я так пряником кормила!"
   И хором бабушки твердят:
   "Как наши годы-то летят!"

      XLV

   Но в них не видно перемены;
   Все в них на старый образец:
   У тетушки княжны Елены
   Все тот же тюлевый чепец;
   Все белится Лукерья Львовна,
   Все то же лжет Любовь Петровна,